В рамках моей диссертации , над которой работаю с 2012 года, в 2016 году  обратился в
МГУ им. Н. П. Огарева на кафедру Социальной работы с просьбой о помощи по  формированию  исследовательского материала в формате глубинного биографического интервью по эрзянской семье. Так мой запрос дошел до Лебедевой Анны, и она с радостью взяла такое интервью у своего деда в 2016 году. В память о нем Анна обратилась в редакцию интернет-СМИ "Голос эрзи" и попросила опубликовать разговор с ним.

1. Биографическое интервью Николая Ильича Нестерова

Дата и место интервью: 5. 03. 2016 г., с. Оськино Инзенского района Ульяновской области, дом родного брата (моего дедушки).

- Я родился 10 августа 1940 г. здесь в Оськине.

- Расскажи о своей семье?

- Семья у нас была большая 10 человек (вместе с родителями): Ваня (1937 г. р.), Рая (1938 г. р.), Я, Анна (1944 г. р.), Лиза (1947 г. р.), Сергей (1949 г. р.), Алексей (1951 г. р.) и Миша (1954 г. р.). Семья эрзянская и говорили мы только на мордовском языке.  У нас и первое слово то было (смеется) – «Авай» (эрз. Мама). Дом у нас маленький был, спали мы на «полатях» (деревянные настилы над потолком); темно там было всегда, и обычно спали маленькие дети. К тому же раньше в селе в каждой семье ночевали незнакомые люди, они были закреплены за домом. Это потому что церковь, в которую они приезжали, была одна на весь район. Надо было им же где-то ночевать. Но они ни когда с пустыми руками не приходили, всегда с гостинцами для детей.

- А традиции были у вас какие-нибудь?

- Да, например, когда был на обед суп (почти всегда) нельзя было есть из него мясо до тех пор, пока отец не стукнет ложкой по столу (смеется). Сестра у нас Анка (Анна) хитрая была всегда, ни когда не ела, а высматривала самый крупный кусок мяса, и когда отец стукнет она так и хватала его. Еще ее хитрость была в том, что раньше каждой семье надел земли давали. Нам дали 20 км от дома, и мы там просо сажали. Транспорта то не было, возили мы на телеге все это и пешком, всей семьей ходили. Она всегда ложилась в мешки так, что бы ее не видно было, и везли мы и ее и мешки эти тяжелые. И ни кто, почему то ни чего ей не говорил.

- А где работали ваши родители? Какие они были?

- Отец работал на железной дороге, поэтому и на войне он не был. У них «бронь» была, пойки давали им из вагонов, очереди тогда были, конечно, большие. В этом плане нам легче жилось, многие голодали и умирали от него. В 1956 г. отец умер (пауза...). Тогда он был единственным кормильцем в семье, правда, немного подрабатывал старший брат – Ваня на Пенькозаводе. Раньше таких заводов много было, сейчас на этом месте «фабрика Нетканых  материалов» стоит. Женщины тогда не работали почти, если только в лесопосадках, лес сажали, а так занимались домашним хозяйством. Поэтому и остались жить мы почти в нищете. Варка (Варя) – мама наша была своенравной и тяжелой женщиной. Это замечали не только мы, но и в селе говорили. А после смерти мужа он стала еще хуже. Скорее всего, это связано с тем, что она не знала, как мы будем жить. Ване тогда 19 лет было, его должны были забирать в армию. Поэтому мать ходила в военкомат, с просьбой об отсрочке на 1 год, иначе не кому было кормить детей, и подросшего ребенка не было, чтобы на работу отправить. Ее предложение одобрили. Через год смогла выйти на работу старшая сестра – Рая. Вообще все дети трудились с самых ранних лет, чтобы прокормить семью. Я пошел работать в 17 лет на тот же Пенькозавод слесарем наладчиком. Потом работал 1 год на железной дороге, а потом ушел на Мясокомбинат, и проработал там до пенсии.

- А что ты можешь сказать про браки в мордовских семьях, в том числе о межнациональных?

- У мордвы был свой идеал невесты или по-другому – мордовские показатели красоты: круглое лицо как блин, волосы на прямой пробор, большая грудь и полная фигура.

Межнациональных браков было единицы. Например, Ваня наш очень хотел жениться на русской девушке Гале. Но наша суровая матушка категорически запретила это делать, и против родителей он не пошел. Но в память о своей любви, свою дочь, которая у него вскоре родилась, он назвал Галя.  Мордва вообще однолюбы.

Так село то у нас было разделено (и сейчас тоже) на 2 части. Церковь – это центр. По левую сторону от нее – «Алопя» (эрз., верхний конец села), по правую сторону – «Верепя» (эрз., нижний конец села). Не приветствовалось, если жених был с одного конца села, а невеста с другого. У меня и была такая ситуация:  я жил – «Алопя», а невеста (потом жена – Нина) – «Верепя». Но мы все равно поженились. Поэтому можно сказать, что с мнением родителей очень считались и женились по их велению. С тещей мне вот еще очень повезло, она такой веселухой была (Лёкса). В лото играла с молодежью да в карты. В те времена это все запрещено было, но она не обращала на это внимание.

- А разводы были?

- Не было их почти. Разводы осуждались.

- А много ли венчалось семей?

-  Венчаться нужно было обязательно. К этому событию нужно было подходить со всей душой. Но я венчался только, когда младшая дочь родилась, и то меня жена заставила (смеется).

- А что было с религией?

- Религии отдавали особый почет. Все церковные праздники очень соблюдались. На каждый праздник пекли свои блюда. Вот, например, когда Заговенье было - жаворонков пенки. Хотя, я особо и не верил в Бога.

- Были ли в твоей жизни события, которые сильно повлияли на твою жизнь или изменили ее?

- Были, конечно. И не одно наверно. Сейчас я все часто вспоминаю, что если бы отец не умер так рано, то я остался в армии навсегда. Служил я в Морфлоте, в Феодосии. Какая там красота была, да и сейчас тоже, я уверен. Но очень тяжелое было положение семьи, кормить не кому было, поэтому пришлось вернуться. А может, и не надо было возвращаться. Есть же и такие семьи, которых оставляют и они живут как то.

- У вас эмигрировали из семьи?

- Да. Лиза и Миша в конце 60-х гг. сначала Лиза с подругой (соседкой) в  Узбекистан г. Андижан (Узбекскую ССР) по причине «поиска лучшей жизни». У подруги, скорее всего, была другая причина, у нее стыд был и перед семьей, и перед народом. Она жениха не дождалась с армии и забеременела от другого. Но я могу ошибаться. Подруга потом  правда вернулась. Лиза работала официанткой, потом стала заведующей рестораном. Замужем она не была. Родила дочь – Карину. Вначале 70-х к ней переехал брат - Миша, по той же самой причине. Михаил был женат, есть сын – Владислав. С женой  он в разводе. Жили они там очень зажиточно. Мы ездили к ним гости, и возвращаться не хотелось к «плохой жизни». После распада СССР у них было огромное желание вернуться на Родину, но не смогли этого сделать. В 2014 г. Лиза скончалась (пауза...). Михаил проживает в настоящее время там один, в полной нищете. Пенсия там небольшая. Живет в страхе за свою жизнь, и старается не выходить из дома. И возможности уехать оттуда он не имеет. Мы здесь беспокоимся по этому поводу.

- Как ты думаешь, есть ли перспективы у мордовской семьи, в том числе в нашей?

- Да нет их, скорее всего. Браки сейчас смешанные все. Разговор уже в большинстве на русском языке. Традиций, таких как раньше нет. Многодетных семей тоже нет. Ни чего почти не остается. «Вымирает» в какой-то степени и село, и нация. Хорошо, что в школе есть мордовский язык, фольклорный коллектив «Лейне», который выступает на каждом празднике.

А на счет нашей семьи (задумался). Я надеюсь, что сохранится язык – это самое главное. Дети мои точно не забудут. Внучки пока помнят, когда приезжают. Было бы хорошо, если бы они хоть его частичку своим детям передали (правнукам моим уже). И не забывали о мордовских корнях, о нашей истории, о нашей родословной, в которой иногда  я сам путаюсь (смеется).