Этническая территория проживания мордовских племен в I – первой половине II тыс.н.э. большинством исследователей определяется пространством, которое располагалось в Цнинско-Окско-Сурском междуречье. Западные границы занимали бассейн Оки от среднего течения до устья, северные проходили по правобережью Волги от устья Оки до устья Суры, восточные - по бассейну Суры от истоков до устья, южная граница проходила по водоразделу рек, текущих на север (Цна, Выша, Вад, Мокша, Уза, Сура) и текущих на юг (Ворона, Хопер, Медведица). На протяжении I-го и начала II-го тысячелетия н.э. границы этого огромного пространства оставались почти без существенных изменений.

Внутри своей обширной территории мордовские племена жили в основном, в тех лесных районах, которые были наиболее благоприятными для ведения хозяйства. Такими являлись бассейны рек Цны, Оки, Мокши, Суры, Пьяны, Алатыря. Основная же область проживания мордовских племен размещалась в огромном лесном массиве, который тянулся к востоку от Мокши на 700 км вплоть до Волги, с севера от Волги на юг составлял 300 км. Об огромных лесных массивах, как месте проживания мордвы, свидетельствуют иностранные писатели и путешественники: ".К северу находятся огромные леса, в которых живут два рода людей, именно: моксель (мокша – С.С., Д.В.)...Сзади них живут другие, именуемые мердас (эрзя – С.С., Д.В.).", "...К востоку и югу от реки Мокши встречаются огромные леса, в которых живет народ мордва.".

Общая площадь территории, занятой мордовскими племенами в начале второго тысячелетия н.э., определялась В.И.Козловым в 90 тыс. квадратных километров. Исходя из плотности населения в Среднем Поволжье, которая не превышала 0,7 человека на 1 квадратный километр, общая численность мордовских племен к началу XI в. определялась в 60 - 70 тыс. человек.

С момента своего выделения из массива городецких племен, которое произошло впервые века н.э., мордовские племена соседствовали со многими древними народами Восточной Европы, которые в дальнейшем вошли в состав других народов или поменяли свои названия. Со значительной долей достоверности о пограничных с мордовскими землями областях с иноэтничным населением можно говорить лишь со второй половины I тыс. н.э., когда на территории Среднего Поволжья начинает формироваться долговременная этническая карта средневековья.

В это время с запада земли мордвы непосредственно соприкасались с владениями Рязанского, Муромского и Владимиро-Суздальского княжеств, с севера за Волгой проживали родственные финно-угорские племена мари, на востоке располагалось ранегосударственное объединение волжских булгар, на юге, где проходила естественная граница леса и степи, согласно традиционной истории, находились кочевья половцев. Сами половцы затем исчезают с этнической карты Восточной Европы. Мнений по поводу их исчезновения, у исследователей существует великое множество.

Вопрос об этническом составе степного пространства между Северным Причерноморьем и Северным Прикаспием до сих пор остается открытым. Кто только здесь не проходил через эти территории, двигаясь с востока на запад, начиная с середины первого тыс. до н.э. до середины первого тыс. н.э. Это и Киммерийцы, Скифы, Сарматы, Готы, Гунны, Авары, Хазары, Печенеги, Половцы и многие другие. Причем согласно традиционной истории появлялись все эти народы «откуда-то с востока», на короткое время оседали здесь, и оставив после себя многочисленные памятники исключительно материальной культуры уходили на запад, и там благополучно сходили с исторической сцены.

Авторы известной книги «Другая история войн» приводят интересную таблицу переселений многочисленных племен по территории южной Руси.

В древнемордовских эпических преданиях не однократно упоминается «Поле Кудадейское», как символ враждебной стороны-области. Так известный герой мордовских легенд и сказок Андямо собирается наведаться во враждебное поле. Его даже предостерегает от этого преданный боевой конь, обладающий вещими способностями. «Полем Кудадейским» на наш взгляд мордовское население называло южные степные пространства Прикубанья и Подонья, где обитало разноэтничное население, представленное в последствие знаменитым южнорусским казачеством. Собственно русское название этих степных пространств – родины необузданного степного рыцарства - «Дикое Поле».

Насколько нам известно, впервые социально-проффессионально-этническое обозначение особого военного привилегированного населения Российской империи, как казачество – казак, появляется в русских источниках в середине XV в. Событие происходит под Рязанью и датируется 1444 г. В этом году, в условиях снежной и холодной зимы, мордовские воины совместно с казаками успешно провели военную операцию против ордынского царевича Мустафы.

Внутри непосредственно мордовской территории, на севере в долинах рек Теша, Пьяна, Алатырь, нижнем течении Суры проживала эрзя, на юге - в долинах рек Цна, Мокша, верховье Суры - проживала мокша.

К концу I-го – началу II тыс. н. э. исследователями отмечены четко выступающие различия между мокшей и эрзей, проявляющиеся в обряде погребения. Мордва-мокша хоронила своих покойников головой в южном направлении, мордва-эрзя - в северном. Различия между мокшей и эрзей позволяли иностранным авторам внутри народа "мордва" различать два определенно различаемых ими племени, помещая их в различные районы Окско-Сурского междуречья.

Кроме того, существует проблема этнокультуроного определения культуры так называемых именьковских археологических памятников. На востоке современной Мордовии, как и на территории Ульяновской области, расположено множество городищ и поселений, принадлежность которых до сих пор остается открытой. Городища порой поражают своими размерами, что говорит о большом количестве затраченного на их строительство человеческого труда. Однако пока археологически не обнаружено ни одного единовременного им погребального памятника. Что говорит о том, что у населения оставившего многочисленные городища и поселения существовал особый погребальный обряд, исключающий трупоположение в погребальных ямах.

В трудах некоторых арабских путешественников и писателей X - XI вв. упоминается также загадочный народ (или восточное обозначение – С.С., Д.В.) буртасы. Первые наиболее полные сведения о буртасах содержатся в книге арабского путешественника и географа X в. Ибн-Росте "Книга изысканных сокровищ". В этом сочинении дается краткая характеристика нравов, обычаев и занятий народа, называемого буртасами. Ибн-Росте, в частности, располагал землю буртасов, определяемую им величиной в длину и ширину в 17 дней пути, между Хазарией и Волжской Булгарией. Средневековая мера "день пути" по целому ряду восточных и русских источников определяется исследователями в 35 км.

По сведению Ибн-Росте, "Земля буртасов лежит между Хазарскою и Булгарскою землями на расстоянии пятнадцатидневного пути от первой. Буртасы подчиняются царю хазар и выставляют в поле 10 000 всадников".

"Нет у них верховного главы, который бы управлял ими и власть которого признавалась бы законною; есть у них в каждом селении только по одному или по два старшины, к которым обращаются они за судом в своих распрях. Настоящим образом подчиняются они царю хазар".

"Земля их просторна и обилует лесистыми местами. На болгар и печенегов, будучи сильны и храбры, производят они набеги. Вера их похожа на веру гузов. Собой они стройны, красивы и дородны. Если один из них обидит другого, или поранит ударом или уколом, соглашения и примирения между ними не бывает, прежде чем понесший вред не отомстит обидчику".

"Девица у них, когда войдет в лета, перестает повиноваться отцу, и сама, по желанию своему, выбирает себе кого-либо из мужчин (для сожития с ним); пока не явится к ее отцу жених, который сватается за нее и если понравится отцу, то получает от него дочь в замужество".

"Буртасы имеют верблюдов, рогатый скот, и много меду; главное же богатство их состоит в куньих мехах. Одни из буртасов сожигают покойников, другие их хоронят. Земля, ими обитаемая, ровна, а из деревьев чаще всего встречается в ней хелендж. Занимаются они и землепашеством, но главное их богатство составляет мед, меха куньи и мех вообще. Страна их как в ширину, так и в длину простирается на 17 дней пути (около 600 км – С.С., Д.В.)".

"Болгарская земля смежна с землею буртасов". "От земли буртасов до земли этих болгар три дня пути (около 100 км – С.С., Д.В.). Последние производят набеги на первых, грабят их и в плен уводят...".

Сведения Ибн-Росте повторяет другой арабский писатель XI в. – эль-Бекри. Однако у него есть существенное дополнение. Из его сообщения вытекает то, что буртасы состоят из двух больших племен, одно из которых «сожигает» своих умерших, а другое их хоронит.

 Сведения Ибн-Росте и других арабских писателей о буртасах, в которых усматривается определенное сходство с данными других источников о мордве, давали и дают повод некоторым исследователям связывать буртасов с древней мордвой. На наш взгляд, к таким положениям можно отнести следующие:

- отсутствие у мордовских племен единого централизованного общемордовского управления или политической власти - надстройки, передаваемой по наследству;

- размеры территории проживания. Другого народа, кроме мордовских племен, населявшего земли бассейнов рек Оки и Суры в длину и ширину примерно 600 км, что составляет около 360000 кв. км, судя по различным источникам, в конце I - начале II тыс. н.э. просто не было. Иначе этот народ оставил бы многочисленные археологические памятники с многочисленными этноопределяющими предметами;

- активное занятие мордовского населения охотой (добыча мехов), лесными промыслами (бортничество) и землепашеством. Археологически это подтверждается многочисленными находками в мордовских могильниках и поселениях большого количества наконечников стрел, долот, бортных и универсальных многофункциональных топоров, мотыжек и плужных лемехов и т.д;

- определенная доля самостоятельности, существующая у мордовских женщин замеченная иностранными путешественниками, зафиксирована и в народных преданиях;

-наличие в обрядности захоронения покойников у мордовских племен в конце первого тыс. н.э. традиции трупоположения и трупосожжения;

- "...а из деревьев чаще всего у них встречается в ней хелендж".

По поводу того, какое дерево подразумевалось под названием "хелендж", среди исследователей существуют, в основном, два мнения: что это или береза, или сосна. К тому, что под арабским словом "хелендж" следует понимать березу, склонялся, по словам М.Е.Евсевьева, академик Френ и сам М.Е.Евсевьев. Он пишет, что мордва и ныне называет березу "киленг" или "килинг" (килей - С.С., Д.В.) (чуваши - хоран, татары - каян – С.С., Д.В.). Березовые поленья широко использовались в кузнечном ремесле, так как угли березы дают большое количество тепла и относительно мало дыма. Растет она, в основном, на открытых, свободных от леса пространствах и возле поселений, где ее в большом количестве могли видеть арабские путешественники.

А.П.Смирнов под буртасами понимал мордву-мокшу, а под мордвой русских летописей - мордву-эрзю. П.Д.Степанов считал, что термин "буртас" не может быть самоназванием племени или союза племен. По его мнению, в арабских странах существовало понятие "ал-буртасье", под которым арабами понимались народы, занимающиеся добыванием пушнины. По мнению Б.Н.Заходера, под буртасами восточные источники X в. разумели не определенный этнос, а народонаселение, рассеянное на достаточно большой территории. Небезынтересно также высказывание В.К.Абрамова, напрямую связывающего таинственных буртасов с мордвой. "Ни в одном арабском источнике - пишет он - не говорится о мордве, ни в одном западном - о буртасах. ...географическое сопоставление всех этих данных приводит к выводу, что страна, называемая по-арабски Буртас, по-гречески Мордия, а по-германски Мердас - одна и та же территория".

Вопрос об этнической принадлежности буртасов как определенного исторического народа до сих пор остается спорным. Обобщающая историография попыток решения буртасского вопроса приведена в работе Б.А. Васильева "Буртасы и мордва".

Положительное решение буртасской проблемы затрудняется тем, что до сих пор не найдено достоверных археологических памятников на территории Окско-Сурского междуречья, которые можно было бы с большой долей вероятности связать с принадлежностью к этому народу, тогда как археологические памятники мордвы, булгар, "носителей" салтово-маяцкой культуры обнаружены в достаточно большом количестве. Кроме того, на сегодняшний день не установлено каких-либо этноопределяющих археологических предметов (украшений), которые можно было бы отнести к буртасам. Не появилось за последнее время и новых письменных памятников.

На сегодняшний день существует три направления решения проблемы этнической интерпретации буртасов. Мордовская теория определяет принадлежность буртасов к мордве или к ее части - мокше. Есть также теория об аланской принадлежности буртасов (лесо-степной вариант салтово-маяцкой культуры) и тюрская, которая связывается с историей Волжской Булгарии.

В настоящее время существование буртасов как самостоятельного народа активно отстаивается пензенским исследователем Г.Н.Белорыбкиным. С принадлежностью к буртасам исследователем связывается целый ряд памятников (около 70 – С.С., Д.В.) Верхнего Посурья и Примокшанья, среди которых, в основном, только городища и селища. Следует отметить, что на этих памятниках также встречаются мордовские украшения и мордовская лепная керамика наряду с многочисленными предметами булгарского производства.

По мнению Г.Н.Белорыбкина, буртасами оставлен и Армиевский курганно-грунтовой могильник IX - XI вв., для которого характерен вторичный обряд захоронения. Решение проблемы осложняется также и тем, что материалы исследований II Армиевского курганно-грунтового могильника до сих пор не опубликованы. Публикация этих материалов актуальна тем, что они являются опорными в реконструкции этнокультурной истории Пензенского края.

На наш взгляд, совершенно необоснованно пензенские памятники XI-XIII вв. отнесены некоторыми исследователями к так называемым обулгаризованным буртасам. Речь может идти скорее о "булгаризации" мордвы (в области материальной культуры – С.С., Д.В.), а не о мифических археологических буртасах.

О тесных контактах мордовских племен с Волжскими булгарами говорят многие факты. Например, множество мордовских памятников (поселения, могильники) в ордынское время располагается непосредственно в бывших владениях Волжских булгар на правом и левом берегах Волги. Причем чисто булгарских памятников (поселений или могильников) на землях мордвы не зафиксировано. Есть смешанные памятники, причиной чего, на наш взгляд, является взаимопроникновение культур, одна из которых (булгарская – С.С., Д.В.) в материальном отношении находилась на несколько более высоком уровне. Поэтому высококачественную продукцию булгарских ремесленников охотно приобретало мордовское население, что хорошо прослеживается, например, по материалам мордовских могильников, расположенных на Средней Цне и в западных районах современной Мордовии.

Обратное влияние было также значительно. Казанский исследователь К.Руденко не исключает того факта, что Волжскими булгарами непосредственно у мордвы была заимствована система устройства укреплений мордовских овражно-мысовых городищ с двумя рядами валов - с напольной и мысовой стороны. По его мнению, одновременно, не позднее конца XI в., на булгарских и мордовских городищах стал применяться способ эскарпирования склонов оврагов.

О преждевременности отождествления пензенских памятников с буртасами утверждает группа специалистов по археологии и средневековой истории Поволжья, среди которых В.А.Иванов, Е.П.Казаков, Г.И.Матвеева, В.С.Флеров и др. В целом, вышеперечисленными авторами была признана несостоятельность концепции о буртасах как об определенном этносе, проживающем на территории Верхнего Посурья в XI-XIII вв.

Привлечение "буртасской" проблемы к нашему исследованию не случайно. Территория, которую некоторые исследователи определяют как "буртасскую", занимала южные зоны расселения мордовских племен. На этих землях, где располагаются южные оконечности лесных массивов и начинаются лесостепные пространства, где издавна проживала мордва - мокша. О том, что буртасы это близкородственный мордве-мокше народ финского племени, содержатся сведения в ПЕВ (Пензенские епархиальные ведомости) XIX в.

Термин «Буртасы» является не этнонимом (внешнее название) и тем более не этниконом (самоназвание), а определением основной профессии населения проживающего в лесных и лугово-пойменных массивах, главным занятием которого являлось бортное пчеловодство.

Буртасы на наш взгляд, не кто иные как пофессиональные бортники. Не случайно археологический материал мордовских погребальных памятников дает богатейшую коллекцию так называемых бортных топоров, которые являются специальным снаряжением бортника. Возможно, в древности бортники являлись особой категорией населения. Кто такие «бортники»? Либо этот термин означает специализацию человека, кем бы он не был в этническом отношении, либо бортниками являлись представители небольшого субэтноса, изначально проживавшего на территории Окско-Сурского междуречья.

Вопрос об этнической принадлежности буртасов до сих пор положительно не решен. Особо оговаривается, что главным их богатством является мед.

У В. Даля слово бурт означает куча, груда, насыпь. В данном случае буртасами возможно являются строители, хозяева многочисленных городищ на юге Пензенской области.

В завершение интереснейшей и до сих пор нерешенной «буртасской» проблемы следует добавить, что ни на одной из известных нам карт древних и средневековых авторов и картографов нет обозначения «буртас», даже в различных лексических транскрипциях и вариациях.

Что касается политического устройства Мордовской земли в начале второго тысячелетия н.э., то оно, по всей видимости, представляло собой федерацию племен, во главе которых стояли выборные вожди, подчиняющиеся, в свою очередь, власти старейшин или общемордовской сходке. В русской легенде о мордовско-русском противостоянии за обладание устьем Оки, приводимой П.И.Мельниковым-Печерским, описываются переговоры мордовского правителя (панка) Абрамки с русским князем. В ответ на требования русского князя на сдачу города и в дальнейшем выдачу ему дани, Абрамка отвечает, что он выборное лицо и такие важные решения может принимать только весь мордовский народ.

В мордовских легендах всегда подчеркивается выборность правителей, власть которых над народом была относительно слаба и не шла ни в какое сравнение с великокняжеской властью русских рюриковичей, для которых, по словам В.К.Абрамова, "их крестьяне были личной собственностью".

По всей видимости, в древности мордовские племена жили без насилия со стороны несуществовавших государственных институтов. Власть правителя покоилась на обычном праве. До нас не дошло сведений о каких-либо законах, регламентирующих эту власть. Нет данных о существовании специальных органов принуждения. В мордовском языке нет таких понятий, как тюрьма или наказание.

Однако со временем возникала необходимость сплочения разрозненных племен, не имеющих, с точки зрения иностранных путешественников, "никакого закона" (Вильгельм де Рубрук – С.С., Д.В.), в единую общность, под более жесткую власть инязора – Великого Хозяина (инекозя, инехозя - великий богач – С.С., Д.В.). Такая необходимость хорошо осознавалась мордовской племенной верхушкой. К этому подталкивала постоянно нависавшая внешняя угроза. Хорошо вооруженному, сплоченному сильной единоначальной властью великого князя русскому войску могло успешно противостоять такое же войско. Власть племенных вождей постепенно становится наследственной. Самые могущественные из них сосредоточивают всю полноту власти в своих руках и становятся инязорами – великими хозяевами в полном смысле этого слова.

Какими способами достигалось такое объединение племен - нам неизвестно. Описания фактов самозахвата верховной власти незаконным путем не существует ни в письменных источниках, ни в мордовских эпических преданиях. Инязор являлся организатором обороны внешних границ согласных подчиняться его власти племенных объединений, он вел войны, решал внутренние споры, собирал необходимую дань. В качестве наказания инязор мог прекратить заботы о защите неподчиняющегося рода. Власть инязоров могла быть сильной только в критические времена долговременного военного противостояния. В мирное время они лишались своих исключительных полномочий. В мордовских эпических преданиях не говорится о злоупотреблении инязора своей исключительной властью, нет сообщений о бунтах, характерных для внутренней жизни русских княжеств, когда бы народ жег дома и амбары своих правителей. Нет также фактов неподчинения власти инязора или убийства его подчиненными.

В определенный промежуток времени инязоров было несколько. В.А.Юрченков приводит древнее мордовское предание, записанное В.Майновым в XIX в., которое гласит: "До сих пор мокшане помнят, что они когда-то имели своих царей и были вполне самостоятельны. Даже и места обитания этих мокшанских народных царей указываются довольно точно. По рассказам, один царь Тейнеш жил где-то на Мокше-реке, другой - на Цне, а остальные двое - на реке Суре; все они имели большие деревянные дворцы и не знали горя до прихода чужеземцев. Дружно жили с народом и заслужили от него эпитеты "добрых". Предания и легенды донесли до нас даже имена "великих хозяев" Абрам (Обран), Сексель, Тейнеш...".

Можно предположить, что к началу XIII в. объединительный процесс внутри северомордовских и южномордовских племен приводит к тому, что таких царей - инязоров у мордвы становится двое. Возможно, имена двух крупнейших мордовских инязоров, правивших раздельно мокшей и эрзей, документально зафиксированы и донесены до нас русскими летописями. Северомордовские эрзянские племена были объединены под властью инязора Пургаса, а южные – мокшанские - под властью инязора Пуреша. Многие исследователи сходятся во мнении, что Пургас и Пуреш это - имена мордовских инязоров, а не фамилии.

Н.Ф.Мокшин считает Пуреша половцем, определяя такую принадлежность его именем или его окончанием "ша", которое, по мнению автора, имеет иранское происхождение и более характерно для тюркских народов. На наш взгляд, летописное «Пуреш» могло быть русским написанием собственного древнего мордовского имени Пурес или Пуресь. В средневековой летописи Саровского монастыря есть упоминание о двух братьях - мордвинах по имени Серешка и Пуреска, вооруженными охранявших свои бортные угодья. Имя Пуреска встречается и в черновых записках М.Е.Евсевьева.

В русских летописях владения инязора Пургаса называются волостью «...вшед в землю Мордовьскую, Пургасову волость...». Под "Пургасовой волостью" исследователи истории древней и средневековой мордвы понимают конкретное раннефеодальное государство. В.К.Абрамов придерживается мнения, что владения Пургаса представляли собой территорию с сильной централизованной властью и единым политическим центром, наподобие русских княжеств того времени. По его словам, термин инязор - великий хозяин - не совсем подходит для выборного лица.

По нашему мнению, имя Пургас имеет, несомненно, мордовское происхождение. Его можно расшифровать как Пургине азор – бог грома. Например, в мордовском, по крайней мере, эрзянском именнике есть родовое имя Пурьгай. У мордовского населения Нижегородской округи (терюхане) существовали предания, по которым бог грома, неоднократно женившийся на мордовских красивых девушках, является для мордвы в некотором роде как бы своим. По свидетельству П.И.Мельникова, во время особо сильной грозы население выходило на улицу и, глядя на небо, поднимало вверх руки со словами «легцы, легцы, ты, цай, наш» (легче, легче, ты, чай, наш) В этой связи, считал автор, Пургас мог почитаться мордвой за сына громова.

Д.В.Пургасов считает, что в образе мордовского бога грома Пургине-паза обоготворен мордовский владетельный князь Пургас, противостоявший русской экспансии в окрестностях Нижнего Новгорода.

На наш взгляд, более предпочтительной в этом случае выглядит версия П.И.Мельникова - Печерского. В собственном имени Пургас, данном в детстве при рождении, имелось корневое значение «пургине – гром» или же впоследствии в почетном прозвище, данным народом этому легендарному человеку, были заключены черты властного и грозного характера.

В эпической песне, записанной в свое время В.Майновым, Пургас также предстает в образе грозного героя небожителя в окружении грома и молний. Он спасает попавшую в беду, любящую его девушку Сираву.

О двух князьях в "царстве морданов" сообщает венгерский монах Юлиан: "Там было два князя: один князь со всем народом и семьей покорился владыке татар, но другой с немногими людьми направился в весьма укрепленные места, чтобы защищаться, если хватит сил". "Царство морданов" Юлиан упоминает среди других "пяти величайших языческих царств", покоренных татарами.

О существовании в древности государственного объединения у мордвы или у определенной ее части, на наш взгляд, может говорить такое часто встречающееся в мордовских преданиях обозначение древнего времени, как "тюштянь пинге" (время, эпоха Тюшти) или "кезерень пинге" (древнее время). Многочисленные легенды характеризуют Тюштю как последнего мордовского инязора. Нами уже высказывалось предположение, что эти древнемордовские термины, возможно, следует понимать как "кесарень пинге" (время сильного царя - кесаря), что на мордовском языке будет означать царское время.

Что касается имени или титула Тюштя, то по этому поводу у исследователей сущетвуют различные мнения. Обычно слово тюштя или другая форма тюштян, переводимая как "текш" - вершина или "теште" - звезда, подразумевает под собой верховную власть. На наш взгляд, собственное имя или титул Тюштян или Тюштя можно объяснить также и следующим образом. Словом "теж" по-мордовски обозначается тысяча, а словом "атя" - старик или взрослый мужчина, муж. В данном значении слово "тежатя" может являться титулом выборного военного вождя – военачальника, - командующего тысячей воинов или, по-тюркски, темника.

Политическая ориентация двух предположительно существовавших у мордовских племен "раннегосударственных" объединений была различна. Это разделение хорошо прослеживается по материалам русских летописей, из которых видно, что союзниками Пургаса в военных столкновениях с русскими княжествами всегда выступают волжские булгары, Пуреш же в летописи назван "ротником Юргевым".

Словом ротник, по мнению исследователей, на Руси обозначалась вассальная зависимость от великого князя. Произносить "роту" означало присягнуть в верности.

СВЯТКИН С.В., ВЛАСЕНКО Д.В.