Выступление  Т.П. Ротановой (Фоминой) на церемонии награждения за победу в конкурсе на соискание литературной премии имени СС.Н.Дурылина в 2012 году в номинации «Открытие года» за поэтическое переложение на русский язык эрзянского народного эпоса «Масторава».

 

Мне часто задают вопрос: Как я пришла к эрзянскому эпосу?

Я – эрзянка, потому и пришла.

Импульсом к началу работы над эпосом стало прочтение сказания «Воздвижение города», почти шоковое состояние от прочитанного — так как речь шла о начале строительства эрзянским царём Тюштей города Казани. Я не верила своим глазам, но в тексте чёрным по белому на эрзянском языке значилось название города — Казань, при закладке именно этого города была принесена в жертву девушка-эрзянка Куляша, за что Казань и была проклята матушкой захороненной заживо девушки:

    Кода монь Куляша кулось,          Как моя Куляша умерла,

    Истя Казанесь ёмазо!..    Так же пусть Казань пропадёт!..
    

Появилось острое желание донести скрытую в эрзянском эпосе информацию до русскоязычных соотечественников, и я принялась за переложение на русский язык «Воздвижения города».
        Следующим, переложенным на русский язык, стало сказание «Килява», в котором повествуется о противостоянии эрзянского народа и враждебных кочевых племен, о мести кочевникам эрзянской девушки Килявы за поруганную родину.    

Мои наблюдения и размышления в ходе переложения «Масторавы» на русский язык  дают  основание думать, что история, отраженная в эпосе, - это и есть реальная история РАСЬСИИ:  история вековой борьбы с кочевыми племенами, история противостояния различных Цивилизаций:
    
    …Посмотри туда, где солнце всходит –
    Злые силы по степям там бродят,
    В села-города беда стремится,
    Налетает, хищная, как птица.
    Взор свой обрати навстречу югу –
    Грозный дождь да смерч идёт по кругу:
    Вихрем налетает: нет отпора –
    Рушится эрзянская опора.
    Ты на запад посмотри, сестрица,
    Где заходит солнце, пыль клубится,
    Вороги со всех сторон нас душат,
    Древний наш устав эрзянский рушат…
    Сказание «Килява» МАСТОРАВА
           

     На конкурс мною был  представлен перевод первого сказания эпоса «РОЖДЕНИЕ ЗЕМЛИ»  «МАСТОРОНЬ ШАЧОМА».  В этом сказание нашла отражение эрзянская мифология, древняя философия наших Эрзяно-Окских предков.  Эрзяне – это и есть те самые великороссы, которые заселяли некогда весь Волжско-Окский бассейн и стояли у истоков Руси.  Недаром в сказание «Рождение Земли» так говорится о появлении первого человека:

Вот Инешкипаз из глины белой

Эрзю-человека зачал делать.

Взялся сердцем и душой за дело,

Глаз страшится, руки лепят смело.

Богом Человек где создавался?

Где Земли Хозяин зарождался? —

На высоком берегу святого Рава,

Там, где распростёрлась Масторава,

Во бору сосновом, на поляне,

Где ромашек солнечных сиянье.

Рав – это эрзянское название реки Волга, древнее имя Волги.  Ра – это не только Бог-Светило, это созидательное, творческое начало. Корни эрзянского языка составили основу многих русских слов. Ярким примером тому слова деяние, деятель, затея – это однокоренные слова и произошли они от эрзянского слова теян = делаю, творю.

    Впереди огромная работа: предстоит ещё открыть имена всех, кто трудился над записью сказаний, вошедших в эпос. Это одна из важных, на мой взгляд, задач - назвать имена собирателей эпоса и сказителей, никого не забыть, так как именно благодаря их труду мы имеем возможность наслаждаться красотой сказаний и познавать реальную историю своего народа.

Огромное спасибо организаторам конкурса и конкурсной комиссии за внимание, удостоенное переводу эрзянского эпоса «Масторава», за предоставленную возможность ещё раз напомнить о моём народе!

Предисловие к главе «Век Богов» эпоса «Масторава» А.Б.Стяпина.

Первая глава эпоса носит название "Век Богов" и начинается она сказанием о Сотворении Мира и определением предназначения Человека в нем.

Знакомясь со сказанием, вдруг отчетливо осознаешь, почему на протяжении нескольких веков эрзянский народ так упорно сопротивлялся христианизации и получаешь ответ на вопрос, почему все же произошло принятие им православной веры.

Верховный бог эрзян имеет несколько имен и все они выражают представление эрзян о своем творце. Инешкипаз, Вере Чи Паз - Бог Вечности, Всевышний Бог Света, так называют эрзяне Творца всего сущего. Инешкипаз в сознании эрзян - Покровитель, Помощник и Наставник в благих делах. Он ведет свой любимый народ по пути добра и созидания. Вере Чи Паз наделен высочайшими гуманистическими качествами и не приемлет наказание и жестокость за совершенные людьми проступки. Это тот идеал добра и красоты, к которому можно и нужно стремиться.

Каждое поколение эрзян с детских лет слушая старинные песенные сказания о Творце, проникалось любовью и уважением к Создателю, осознавали свое земное предназначение. Эрзянский народ в эпосе предстает как свободный трудолюбивый и богопослущный, но не богобоязненый народ. Страх перед богом, в сознании эрзян, не может служить прочным фундаментом истинной веры. Такое представление о Боге светлее и, по нашему мнению, гораздо правильнее толкования божественной сути в Ветхом Завете.

Отречение от Инешкипаза противоречило самой природе эрзянина, такое отречение также преступно и абсурдно, как, например, преступно и абсурдно устраивать моления о ниспослании неурожая или повального мора.

И только с появлением Нового Завета, описывающим подвиг Христа за человечество, православие становится религией и эрзян. Причем принятие осознанное, а потому добровольное. Эрзянский Бог, так же как и Бог-Сын, мыслит самопожертвование как высшее проявление человеколюбия. У православных эрзян и мокшан Инешкипаз и Христос - два разных имени единого Бога. Эрзянское духовное сознание в сочетании с Православным учением дало России таких людей как патриарх Никон, протопоп Аввакум, Алена Арзамасская (вошедшая в историю как русская Жана д,Арк), ныне здравствующий патриарх Кирилл ( Гундяев).

Но если первые главы эпоса во многом отвечают на те же вопросы, что и Ветхий Завет, то, естественно, возникает вопрос, а где упоминание об утраченном рае, почему такое несовпадение заповедей Божьих, где проклятия в адрес идолопоклонников и т.д.

Следует обратить внимание на то, что время зарождения Масторавы, это время после легендарного Всемирного Потопа. По этой простой причине история эрзянского народа начинается с белого листа. Нет еще таких явлений как воровство, убийства, прелюбодеяния - бессмысленно запрещать то, чего еще нет. Идолопоклонство смыто великими волнами Потопа и ему тоже не место в Заповедях. Трудиться и рожать детей - не наказание, а почетное предназначение Мужчины и Женщины на этой земле.

Пантеонизм Богов Масторавы не следует воспринимать как многобожие - верховный Бог сотворил Богов стихий в помощь себе и людям и они тождественны святым- покровителям в православии и других религиях.

Древняя религия эрзян настолько проста и понятна любому из живущих, что не потребовалось учреждения сословия священников или жрецов для ее трактовки или проведения обрядов молитв.

Храмы у древних эрзян - священные березовые (репешти) или дубовые (керемети) дубравы, алтари - холмы Маары, жертвенного агнца заменяет вылитый всем народом Штатол - двухметровая восковая свеча, символы культовых ритуалов красивы и понятны даже детям. Воистину, справедливо утверждали древние, что каждый народ мыслит Бога по своему образу и подобию.

Картина Николая Владимировича Рябова "Масторава".

МАСТОРАВА

ВЕК БОГОВ

Первое сказание
РОЖДЕНИЕ ЗЕМЛИ
ИНЕШКИПАЗ

Резьба по дереву. Инешкипаз. Работа Александра Алексеевича Наумова.    

Изначально в хаосе родился

Бог Инешкипаз: из тьмы пробился

Первым солнечным лучом зачина —

Жизни на Земле первопричина.

До его внезапного рожденья,

Духа и сознанья пробужденья,

Лишь вода сливалась с тьмой кромешной:

Ни земли, ни неба — мрак безбрежный.

В разливанном море вечной ночи

Плыл Инешкипаз — эрзянский отче.

Плыл, на белом камне восседая,

Тьму ночную молча созерцая.

Хмурилось лицо его в печали,

Мыслью тайной очи горевали.

Озабочен думой непростою:

— Вольным пусть раскинется простором

Матушка-Земля. Эрзянским краем

Буду любоваться, словно раем!

Человека породить, народы —

Первые ростки земного рода,

Основать традиции-обряды —

Пусть живущий следует им свято.

Предстоит нелёгкая работа,

По плечу ли мне, творцу, забота?

Справлюсь я едва ли в одиночку,

От начала до конца — до точки.

Старшего мне брата не хватает,

—Был бы младший брат — помог…— мечтаю,

—Нет друзей, помощников надежных,

На которых положиться можно.

 

Огорченный отче плюнул в воду

В царственной досаде на заботу.

Он плывет на белом камне тихо,

Думая, как дело справить лихо.

Вот назад Инешки повернулся —

Глядь, плевок тот камнем обернулся,

Прицепился следом холм-бугрище —

По пятам Инешки так и рыщет.

Под божественным ударом жезла

Глыба раскололась да исчезла.

Выскочил из-под обломков камня

Идемевсь — преследователь давний,

С злобным криком дьявол появился,

Из случайного плевка родился.

Волосатый телом, мал главою,

Рот улыбкой перекошен злою,

Гневно молнии в очах сверкают,

Ненавистью к миру полыхают.
Спешно Идемевсь разговорился,

Мыслями своими поделился:

— Озабочен ты весьма, Инешки,

Одинок в печали без поддержки,

Брата старшего иметь желаешь,

«Был бы младший брат — помог…» — мечтаешь.

Нет друзей, помощников надежных,

На которых положиться можешь.

В одиночку Землю созидаешь,

Мудрые обряды зарождаешь.

Отчего б не стать мне меньшим братом?

Отчего б не быть мне другом знатным?

Волю только ты свою изъявишь —

Стану младшим братом. Пожелаешь

Ты меня узреть в друзьях заветных —

Буду я с тобой до дней последних,

Сердце успокоишь лишь тогда ты

И делами будут дни богаты.

 

— Будь не младшим братом и не другом,

Будь в делах помощником. Услугу

Добрую окажешь, коль сумеешь

Мне помочь. Что ж, Идемевсь, ты медлишь?

Тотчас и начнем мы без задержки,

Подноси песок! — сказал Инешки, —

Постигая жизни смысл, не дремли:

Хватит плавать, будем делать Земли!

 

—О, Инешкипаз, да ты — мечтатель,

Из чего край будем созидать мы,

Если плещет лишь вода под нами,

Нет земли, лишь волны под ногами,

Без конца и без начала море,

В бездне вод со страхом тонут взоры, —   

Идемевсь у бога вопрошает,

От него ответа ожидает.

 

— Горевать тебе о том не стоит,

Думы пусть тебя не беспокоят,

Не болит пусть голова об этом,

Попусту не торопись с советом.

Лучше зачерпни со дна морского,

Идемевсь, песочка золотого.

Сколько сможешь, принеси оттуда —

Из песка создам земное чудо.

Пусть бескрайним радует простором

Матушка-Земля. Счастливым взорам

Пусть откроется краса родного края:

Эрзянь Мастор — уголок цветущий рая!

Человека я создам, народы —

Первые ростки земного рода,

Мудрые традиции-обряды

Заложу, чтоб в мире был порядок.

Идемевсь, послушай, что я молвлю:

За песком на дно спускаясь моря,

Моё имя помяни сначала,

«Пазчангот!» — чтоб звонко прозвучало,

Лишь затем за дело принимайся,

Помни же наказ, не забывайся.

Если же не вспомнишь имя божье,

«Пазчангот!» не прозвучит, — ничтожна

Будет помощь. Как ты не старайся,

Без песка воротишься. Покайся —

Будет неоконченной работа,

Хоть ныряй ты до седьмого пота.

 

Опустился Идемевсь в пучину

Вод глубоких, не тая кручину,

С неохотой взялся он за дело:

Без души, сноровки, неумело.

Идемевсем правила гордыня,

Власть её сильна над ним доныне.

До всего, за что бы он не брался,

Лишь своим умом дойти старался.

Мнение своё иметь стремился

Обо всём, над чем бы он не бился.

Имя Бога под водой не вспомнил,

И наказ Инешки не исполнил,

«Пазчангот!» — не прозвучало звонко

С хитрых уст чертёнка-дьяволёнка.

Он на дне своё лишь имя вспомнил,

Идемевся имя и промолвил.

Зачерпнуть песок со дна морского

Он не смог, забыв про божье слово,

И с пустыми предстоит руками

Возвращаться. Вдруг на днище пламя

Вспыхнуло от рук прикосновенья, —

Охватило дьявола волненье.

От огня душа сбежала в пятки,

Бросился бежать он без оглядки.

В сторону одну метнулся резко —

Там костёр, пылающий без треска,

В сторону другую он подался —

Пламени безумно испугался.

Зачерпнуть песок не догадался,

Лишь спастись от пламени старался,
Черной молнией он обернулся,

К Богу на поверхность вод вернулся.

— Еле-еле я ушёл от смерти,

На песке лишь след ноги отметил.

Только дна морского я коснулся,

Из глубин огонь ко мне взметнулся,

Зачерпнуть песок он не позволил,

В пламени я зря себя неволил.

Опалил лишь волосы на теле,

Брови да ресницы обгорели.

 

— Идемевсь, ныряй опять в пучину,

За песком ты отправляйся чинно,

Никакой огонь тебе не страшен,

Пламенем не будешь взбудоражен,

Если с именем моим предстанешь,

«Пазчангот!» на дне морском помянешь.

 

Дьявол вновь нырнул в объятья моря,

За песком отправился, не споря.
Вновь с собою прихватил гордыню,

Власть её сильна над ним и ныне.

Имя Бога наверху оставил —

«Пазчангот!» он вычеркнул из правил.

 

— Для чего Инешкипаза славить?

Ни к чему перед собой лукавить,

Собственное имя мне милее —

Имя Идемевся я лелею.

Пуще прежнего огонь занялся,

Взвилось пламя, жар разбушевался.

На обманщике загорелась шерсть,

Зачерпнуть песок не позволит смерть.

Идемевсь, себя не помня, взвился,

На огне чертёнок подпалился,

Вновь с пустыми он предстал руками

Перед Богом, дремлющим на камне.

 

— Идемевсь, почто так дышишь тяжко?

Может, болен ты, ответь, бедняжка, —

Чёрта вопрошает Бог сердечно, —

Под тяжелой ношею, конечно,

Ты устал, мой преданный помощник?!

 

Дьявол стонет лишь в ответ истошно.

 

— Ничего я не принес оттуда,

Бог Инешкипаз, не требуй чуда!

Лишь на дно морское опускаюсь,

С пламенем я всякий раз встречаюсь.

Опален, поджарен я огнищем,

Мы на дне морском песка не сыщем,

Гонишь в омут вод меня напрасно,

Не про нашу честь песок. Опасно

Лезть в огонь без броду, нарочито…

 

— Имя Бога — вот твоя защита!
«Пазчангот!» в глубинах вод звучало?

Иль урок свой повторить сначала?! —

Бог у Идемевся вопрошает,

От лжеца ответа ожидает.

Раз обман от Бога не сокрылся,

Идемевсь во всем ему открылся:

— Имя божье я на дне не вспомнил,

Твой наказ, Инешки, не исполнил.

 

— Чье же имя в глубине звучало?

Мысли чьи твои дела венчали?

 

— Произнёс я собственное имя,

Славил Идемевся там, вестимо.

Лишь своим я мыслям доверялся,

Да на личный разум полагался.

 

— Эти думы брось ты, дьяволёнок,

Гордость поубавь свою, чертёнок,

Прославлять довольно своё имя,

С Божьим словом лишь беду осилим.

За песком скорей ныряй в глубины,

Зачерпни его на дне пучины.

Рот морскими наполняй песками,

За сомкнутыми храни устами.

Никакой огонь тебе не страшен,

Пламенем не будешь взбудоражен,

Если с именем моим предстанешь,

«Пазчангот!» на дне морском помянешь.

Если же пренебрежёшь ты Богом,

Гордость обернётся тебе боком,

Не сердись, не жалуйся напрасно,

В пекле огненном не будет спаса:

В прах испепелит без сожаленья,

В пламенном объятье нет спасенья.

 

За песком отправился вновь дьявол,

В третий раз себя нырнуть заставил.

Самохвальства выбросил обузу,

Не поддался гордому искусу.

Помнил Бога он наказ суровый,

Страх сковал перед расправой скорой.

Потому и произнес смиренно

«Пазчангот!» на дне морском, из плена

Вырвавшись поверженной гордыни.

Имя Бога славил он отныне.

Идемевсь к морскому дну склонился

За песком – в лицо огонь не взвился:

Штиль на море, не бушуют волны.

Золотым песком свой рот наполнив,

Идемевсь спешит вернуться к Богу.

К ал-тарю ведет его дорога,

Здесь на белом камне ждёт поддержки

Бог эрзян — доверчивый Инешки.

 

— Долгожданнейший песок доставил,

Поднапрячься ты меня заставил,

Пожеланье в точности исполнил,

До отказа рот песком наполнил.

 

Бог Инешкипаз в ответ смеётся:

— С именем Инешки удаётся

Взяться споро за любое дело,

Главное — начать его умело.

 

Гордость долго ль коротко таилась,

В Идемевсе вскоре пробудилась.

За зубами несколько песчинок

Дьявол спрятал быстро — без заминок.

Обмануть собрался вновь пророка,

Верности не выполнив зарока.

Дума в гордом сердце поселилась:

«За песок положена мне милость,

Не затем нырял в морские воды,

Чтобы не иметь глотка свободы!

Божеским законам сообразно

Созидается Земля Чипаза,

У него урок возьму сноровки,

Сделаю свои я заготовки,

Так земля родится Идемевся,

Воплощенное творенье беса».

 

Вот песок разбрасывать Бог зачал,

Он окрест себя его кидает —

Будто поле хлебом засевает.

Тотчас из песка Земля родится —

Словно всходит из зерна пшеница.

Вместе с тем растет песок, который

Идемевсем спрятан был притворно:

За зубами не хватает места,

Голова у дьявола, что тесто —

Словно на дрожжах растет, вздымаясь,

Да на тонкой шее накреняясь.

Бездною уста его раскрылись,

Черт разбухшего песка не вынес.

Мозг, того гляди, из глаз забрызжет,

Будто жизни сок из чёрта выжат.

Боль смертельная его скрутила —

Дух занялся, испустилась сила.

Оттого он разразился криком,

Огласив тьму ночи воплем диким.

Из-за дьявольских истошных стонов

Гладь морскую всколыхнули волны.

— Отчего благим ревёшь ты воем,

Может, хвост прищемлен, иль расстроен

Чем иным? Беда стряслась какая? —

Идемевся Бог спросил, вникая

В суть обмана жалкого чертёнка:

Распирала гордость дьяволёнка.

 

— За зубами горсть песка я спрятал,

Утаил, – от боли черт заплакал, —

Вздумал, Инепаз, тебе подобно,

Сделать Землю быстро, расторопно.

Получил сполна за своеволье,

Потерял покой я и здоровье,

Голову песок сей распирает,

А Земля могилой стать желает.

Посохом железным Бог ударил

Глупого чертёнка по макушке

Да сказал:

                    —Жизнь сеять — не игрушки!

Зиждется Земля на доброй мысли,

Устремления свои осмысли,

Быть творцом не каждому под силу,

За чужое браться — рыть могилу.

Выплюнь спрятанный песок, чертёнок,

Боль уйдет, исполнишься силёнок.

 

Весь песок, что спрятан за зубами,

Идемевсь извергнул, словно камни.

Семь ветрил, семь страшных ураганов, —

Вырвались наружу семь буранов.

Будто тесто, замешали землю,

Забродила, как квашня, землица,

Горы да холмы пошли родиться.

 

От волнения-колыхания

Замирает дух и дыхание!

Разухабилась красота равнин,

Залощинилась глубиной ложбин.

 

— Идемевсь, довольно Землю мучить!

Рот опорожнил — холмами вспучил

Лик земной. Овраги да лощины

Безобразят гладь былой равнины.

Понесешь за это наказанье,

Не дождешься нынче оправданья!

Разум твой строптивый быстро вправлю —

На макушке жезла след оставлю!

 

Очи Идемевся вмиг раскрылись,

Подскочил он вверх, вздохнул, утихнул,

И словам Инешкипаза внемля,

Головой в смущении поникнул.

— Мог навлечь на Землю злые беды,

Не послушай ты мои советы!

Предстоит нелёгкая задача:

Глупые дела переиначить.

Посему наполню горы златом,

Будут серебром холмы богаты,

Пусть лощины зажурчат ручьями,

Зазвенят овраги родниками,

Чистою водою ключевою

Напою я Землю и умою,

Дам я Жизнь народу Масторавы,

Жизнь для правых дел и доброй славы, —

Следом Бог Чипаз небесный купол

Над Землей раскрыл, её окутав
Океана водными парами:

Брызги вверх взметнулись облаками.

Под божественное дуновенье

Кy′пола небесное творенье

Тонким шёлком нежно голубеет,

Солнце лучезарное лелеет.

Лик земной всё краше, всё светлее —

Край эрзянский, нет тебя милее!

Солнышко лишь в море закатилось,

Как луна на смену появилась:

Полный месяц в небе серебрится —

Словно маслом пшённый блин лоснится!

Будто просо Бог взрастить затеял —

Звездами ночную тьму засеял!

Первые ростки даёт природа

На земле эрзянского народа.

 

Вновь взыграла гордость в Идемевсе

Замышляет, ослеплённый спесью,

Купол для себя создать небесный:

Под единым сводом с Богом тесно!

«Или я Инешкипаза хуже?

Или я ленив и бью баклуши?

Небосвод высокий создан Богом,

Солнцем озарён он светлооко,

Лунный диск спешит ему на смену,

Звёздный полог синеве в замену.

Неба купол сотворить не поздно,

Пусть сияют солнце, месяц, звёзды

Только для меня с высот небесных:

С Богом вместе мне под небом тесно!»

И, подобно Богу, в поднебесье

Дунул дьявол, вызвав мракобесье:

Тучи небосвод заполонили,

Синеву небесную сокрыли.

По земле промчались ветры-смерчи,

Дьявольскою вызванные желчью,

Цвет деревьев оборвали вешний,

Край цветущий мрак затмил кромешный.

 

— Вновь дела мог чёрные содеять,

Идемевсь, твоя плоха затея!

Мог навлечь бесчисленные беды,

Не послушай ты мои советы!

Предстоит нелёгкая задача:

Глупые дела переиначить.

Влагой я живительной наполню

Тучи мрачные, по небу вольно

Пусть летят и добрыми дождями

Множат Масторавы урожаи,

Чтобы плодоносила Землица,

Чтобы хлебный колос мог налиться,

Чтоб листвою рощи шелестели,

Чтобы травы сочно зеленели.

Пусть ветра, что рождены мгновенно

Уст твоих надменным дуновеньем,

Кучевые тучи разгоняют,

Пусть дождями реки прибывают,

Пусть суда плывут под парусами

На борту с заморскими гостями,

Пусть уловом радуют богатым

Рыбаки встречающих собратов.

 

— Отчего мой труд тебе не в радость?

Всё, что не создам — сплошная гадость?

Глядя на тебя, творцом старался

Быть. Поведай, в чём я просчитался? —

Идемевсь с обидой вопрошает,

Да ответу божьему внимает:

 

— Вот что я на твой вопрос отвечу:

От добра ты, Идемевсь, далече,

Там, где нет ни радости, ни лада,

Где лишь зло с бедой, — тебе отрада.

Быть помощником ты не годишься, —

Чересчур спесив ты и гордишься.

Посему вдвоём на Мастораве

Уживёмся мы с тобой едва ли.

Вместе жить-существовать не сможем,

Оттого один лишь путь возможен:

Отступись, покинь наш край цветущий,

На морское дно ступай-ка лучше,

Там внизу найдешь ты щель-лазейку,

Вглубь земли ползущую, как змейка,

Сквозь неё проникни в преисподню,

Торопись, чтоб в срок прибыть — сегодня!

Там родная для тебя обитель,

Преисподней ты исконный житель.

Да, смотри, не покидай жилища, —

Путь обратный быстро не отыщешь.

Масторавы край забудь навеки,

Пусть минуют беды Человека!

Научу традициям-обрядам

Я людей, их жизнь — моя отрада.

 

— Быть по-твоему, перечить хватит! —

Время Идемевсь решил не тратить,

В бесполезный спор он не вступает,

Согласившись с Богом, отвечает:

— На Земле цветущей Мастораве

Ты – великий Царь и Бог по праву.

Я ж царю в подземной преисподней,

Властвую там вечно — безысходно.

 

Но быть честным, как он не старался,

Идемевсь не мог — вновь в ложь вдавался:

В щель-лазейку не ушёл под землю —

Для него обман вполне приемлем,

Притаился за горой в овраге,

За холмом в заросшем буераке:

— Тёмными, беззвёздными ночами

Пусть приход мой люди замечают,

Ниспошлю им зависть, хворь да беды,

Жизни вольной не увидят смерды!

 

— Пазчангот! Цвети, Земля родная!

Красотой дивлюсь земного рая! —

Бог Инешкипаз изрек с улыбкой,

—Идемевся след простыл. Ошибкой

Было то моей: плевок досадный

Бед наделал, но конец отрадный.

Мастораве радуюсь цветущей:

Льнут как травы, плодоносят кущи!

Пусть леса и поймы зеленеют,

Пусть восходы розово алеют.

Край я Масторавы прославляю,

Добрый день и здравия желаю!

По полям, лесам пущу я реки,

Пусть бегут, звенят водой вовеки.

В реках рыба ходит косяками,

На лугах пасется скот стадами,

Стаи птиц летят по небосклону, —

Пазчангот вскормившему их лону!

 

Как изрек Бог — так всё и случилось,

Жизнь Земная так и зародилась.

Весть благая Землю облетела,

Звонкой песней в небе зазвенела.

С уважением, Татьяна Ротанова-Фомина.